В Песочинской территориальной громаде журналисту “Трибуны” любезно предоставили контакты ее жителей, которые не по своей воли покинули свой дом недалеко от Купянска, и готовы пообщаться с прессой. По телефону Марина и ее муж рассказали о пережитых страшных месяцах под оккупацией в селе Гроза:
«Мы с мужем и тремя маленькими детьми проснулись ранним утром 24 февраля после начала обстрелов…».
По словам ее мужа Алексея, утром 25 февраля через село уже проехала колона российских военных. Чуть позже появились блок-посты оккупантов, и никого из местных жителей не выпускали в сторону Украины — только через границу в Россию, как беженцы со всеми вытекающими. И только, ближе к восьмому марта, россияне повесили свой триколор на административном здании села.
Марина говорит, что выживали они, в основном, за счет домашней консервации:
«Припасы были. Делились с нами и мы помогали соседям. Всей улицей выживали. Поначалу не было ничего. Никаких продуктов в магазинах, все подвозы прекратились в один миг. Все закрыто было. Не было ни электроэнергии, ни мобильной связи, ни интернета. Русские глушили все сигналы. Потом, только подключили электричество, но его часто выключали. Морально тяжело было…
С 19.00 вечера и до 6.00 утра следующего дня нельзя было вообще выходить на улицу. Под любым предлогом нельзя было выходить на улицу. Если в пять минут восьмого поймают на улице, даже возле своего двора — в подвал на пятнадцать суток, за нарушения комендантского часа. Там били гражданских каждые два часа, допрашивали, зачастую люди не выживали. Находили людей, после того, как они исчезали, одного нашли в пруду, всплыл с завязанными руками, избитый».
Оккупанты были разных национальностей: и русские, и чеченцы, и буряты, сказал Алексей:
«К нам приезжали в день рождения нашей дочки, 27 июля. Я слышу шум за двором, вышел, жарко было, в штанах без майки. Под самым забором два джипа белых стояли. Один выглядывает в балаклав на голове, прямо через окно и говорит, так — Фамилия?.. Держи руки так, чтоб мы видели — и пистолет на меня наставил. Они стали вылазить с машины, с начало из первого джипа четверо и из второго четверо вылезли. В масках все. Один молодой, светлый был без маски с пистолетом. Остальные с автоматами. И по разговору слышу, говорят между собой с кавказским акцентом. У других глаза узкие, те молчали. И под автоматом меня водили по двору, обыск устраивали в доме и на подворье. Телефоны проверяли, чтобы не дай Бог…
На меня так психологически давили, потому что я под посадкой нашел, там где они заправляли «Грады» (РСЗО), пустые ящики. И я их на доску забрал, мало ли. Может по хозяйству, а может на дрова сгодится. Там, в нашем селе было много, кто «стучал» (доносили) на тех, кто поддерживает Украину. Вот за что-то им нужно было «докалупаться». И вот к нам, благодаря «добрым людям», приехали с обыском. Бить они не били, только раз меня ударили в челюсть…. Мол, если ты нам скажешь, то, что мы хотим от тебя услышать, будет все нормально. Если мы не узнаем информацию, поедешь с нами на подвал. Я говорю им, смотря какая вам информация нужна. Они мне — где оружие, то, которое пропало из колоны? – Да, какое оружие, я месяц, после вторжения вашего, с дома не выхожу».
По уточнению Алексея, 24 февраля рано утром российские солдаты между собой устроили перестрелку, и при выезде с Шевченково перебили друг друга. Позже местные жители забрали стрелковое оружие по домам. Вот оккупанты и искали это оружие, проверяя двор, дом, документы, телефон, говорит Марина:
«Меня под дулом автомата завели в дом, на глазах детей наших».
Оккупанты хотели, чтоб Алексей показал им где тот ящики взял:
«Я повел их через огород, а там кукуруза растет и, он мне автоматом угрожая, сказал – стой! Назад! Давай назад, пошли. Я ему говорю, тут сто метров, он передергивает затвор и, говорит – сказал назад, сейчас машинами туда поедем. Правда, туда отвезли нас и спрашивали, партизаны есть здесь? Да, какие у нас партизаны, село здесь маленькое. Ну из знакомых, кого-нибудь видел? Говорю, что видел только русских и все. Они снимали все на камеру канистры, ящики, а почему их это заинтересовало, там лежали реактивные снаряды, их бросили русские впервые дни войны, и они там валялись до прихода наших».
К рассказу присоединятся Марина:
«Я им говорю, что они тут валяются с тех пор, как война началась. А они мне — какая война?! Мы вас освобождаем… Потом он меня завел в дом и говорит — дети есть у тебя, я говорю — трое. Ну теперь думай, что ты будешь на камеру говорить!».
Алексей продолжил:
«На подвал я не попадал, потому что старался из дома не выходить. Один раз я пошел в Шевченково за продуктами и встретил их патруль. Они мне — документы! Я достал паспорт и даю им, они мне — телефон? Я говорю, что у меня нет телефона. А я телефон дома оставил. Они спрашивают – а почему нет телефона? Говорю им — зачем мне телефон при себе иметь, если у нас связи нет?..»
Мобильную связь в селе глушили. А если надо было позвонить на «большую землю», то приходилось выходить куда-то на высоту так, чтоб россияне не увидели телефон, говорит Марина:
«Чтобы маме позвонить, хотя бы раз в пять дней, и сказать, что у нас все хорошо…
Новости узнавали по телевизору, когда было электричество. Нам повезло, что мы за полтора года подключили спутниковую тарелку. Но новости были только из России. Наших каналов не было вообще — глушили их. Соседи тюнеры меняли на российские и говорили нам, что Киев берут уже, Харьков пал, ну и прочую пропаганду…»
Российские вертолеты летали низко над селом. Видимо, обстреливали Балаклею, Изюм и Коробочкино. Летали они каждый день, но село Гроза не обстреливали… А 7 сентября его освободили украинские бойцы, говорит Алексей:
«Я нашим на блок посту сказал, что в кювете ящик армейский лежит, мало ли? Вдруг, заминирован. Ребята поблагодарили, записали в блокнот координаты, сказали, что посмотрят. Потом, встречаю их, спрашиваю, что там было? Они сказали, что это ящик с гранатами в смазке, нетронутые. Говорят, когда русские бежали, наверное выпал из машины. Потеряли… Смеялись».
Герои этой статьи недавно приехали в Песочинскую громаду со своими тремя несовершеннолетними детьми, так как Купянскую громаду бежавшие оккупанты теперь обстреливают почти ежедневно… Они никому не желают пережить то, что выпало на их долю. Как сказала Марина:
«Россияне нас за людей не считают… Выжили мы, и слава Богу… Спасибо нашим военным, что выгнали их…»
Ранее, в статье «В Чехии продлят визы украинским беженцам», мы сообщали об изменениях в законодательстве соседней страны. Призываем наших читателей пользоваться только проверенными источниками информации. Новые сообщения оперативно публикуется на нашем Telegram-канале.
Историю записал Виктор Омельченко
Вы можете поделиться этой статьей: